|
|
Дом 25 был построен в 1791 году, трехэтажным, под фронтоном. От постройки конца XVIII века до наших дней сохранились парадный вход (?) на старинную лестницу, украшения над окнами и балкон на третьем этаже. Треугольный фронтон над домом был уничтожен позже, когда надстраивали четвертый и пятый этажи здания.
В 1814 году дом приобрела Е. Ф. Муравьева — вдова попечителя Московского университета. Она со своей большой семьей переехала сюда из Москвы и заняла второй этаж здания.
В третьем (в те годы — верхний) этаже в феврале 1816 года поселился прибывший в Санкт-Петербург литератор и ученый Николай Михайлович Карамзин, чье имя священно для россиян.
Целью приезда Карамзина в северную столицу было испросить санкцию императора Александра I на издание за казенный счет написанных им восьми томов многотомной «Истории Государства Российского». Царь наградил Карамзина орденом Святой Анны I степени и повелел выдать 60 тысяч рублей на расходы по изданию первых восьми томов его труда. Иронизируя по поводу сближения историка с государем, революционный демократ А. И. Герцен язвительно писал, что Карамзин читал Александру I «дерзостные страницы, в которых клеймил тиранию Ивана Грозного и возлагал иммортели на могилу Новгородской республики, Александр слушал его с вниманием и волнением и тихонько пожимал руку историографа. Александр был слишком хорошо воспитан, чтобы одобрять Ивана, который нередко приказывал распиливать своих врагов надвое».
Труд Карамзина, особенно для своего времени, был уникален. Общеизвестно критическое высказывание А. С. Пушкина в адрес Карамзина. Но вместе с тем Пушкин назвал труд Карамзина «подвигом честного человека». Он писал, что Древняя Россия найдена Карамзиным, как Америка — Колумбом. В. А. Жуковский указывал, что «Историю Государства Российского» «можно назвать воскрешением прошедших веков нашего народа».
Конечно, не все положения, следующие из трудов Карамзина, бесспорны. Карамзин, повторяя взгляды Руссо, писал, что «демократическое правление наиболее пригодно для малых государств, аристократическое — для средних, а монархическое — для больших». Однако некоторые мысли историографа сохранили свою актуальность и в наши дни. К примеру, он писал: «...Всякие насильственные потрясения гибельны, и каждый бунтовщик готовит себе эшафот»; «...дерзкие подняли секиру на священное дерево, говоря: «Мы лучше сделаем!» «И хуже будет!». Карамзин высказывался за эволюционный путь развития: «Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений».
Первые восемь томов «Истории» в начале 1818 года вышли из печати. Весь трехтысячный (огромный по тем временам!) тираж, несмотря на высокую стоимость (за все 8 томов— 55 рублей), был распродан за 25 дней.
В доме 25 по набережной Фонтанки Н. М. Карамзин жил до 1823 года, когда занимаемые им помещения третьего этажа пришлось освободить в связи с предстоящей свадьбой сына хозяйки дома — Никиты Муравьева, в будущем видного участника движения декабристов.
Здесь собирались будущие декабристы, в их числе братья М. И, и С. И. Муравьевы-Апостолы, Н. И. Тургенев, П. И. Пестель. В одной из сохранившихся строф десятой главы «Евгения Онегина» А. С. Пушкин упоминает об этих собраниях «у беспокойного Никиты...». Здесь Никита Муравьев работал над программой Северного общества декабристов, названной им «Конституцией». Для этого он изучил многие действовавшие в то время конституции, основные законы революционной Франции, Северо-Американских Соединенных Штатов, испанскую и другие конституции. Никита Муравьев (как и все другие декабристы) был врагом крепостнических порядков. В своем проекте программы Северного общества он писал: «Крепостное состояние и рабство отменяются. Раб, прикоснувшись к земле русской, становится свободным». Сословия также должны быть отменены («Все русские равны перед законом»). Понятие «русский» по «Конституции» Никиты Муравьева означало не национальную принадлежность, а подданство государства Российского. В составленном Никитой Муравьевым проекте программы Северного общества предусматривалось, что после революционного переворота в стране установится конституционная монархия. Однако, в отличие от составленной П. И. Пестелем «Русской правды» — более радикальной программы Южного общества, «Конституция» Никиты Муравьева не обсуждалась и не была утверждена Северным обществом.
Дом 25 по набережной Фонтанки был одним из нелегальных центров движения декабристов.
После поражения восстания декабристов семья Муравьевых подверглась разгрому. Никиту осудили на смертную казнь, замененную двадцатилетней каторгой, брата его — Александра — к двенадцати годам каторжных работ. К Декабрьским событиям 1825 года были лричастны и родичи: Сергей, Матвей и Ипполит Муравьевы-Апостолы, Артамон и Александр Николаевичи Муравьевы. Ипполит застрелился (после неудачного восстания Черниговского полка на юге), Сергей был повешен на кронверке Петропавловской крепости, а остальных сослали в Сибирь. Е. Ф. Муравьева покинула Петербург, переехав в Москву, торопливо продав свой дом на Фонтанке. Из Москвы она посылала сыновьям и их товарищам по декабристскому делу обозы с продовольствием, теплыми вещами и книгами. Ей больше не пришлось увидеть своих сыновей. Никита умер в Сибири в 1843 году, на пять лет опередив смерть матери.
На доме установлены мемориальные доски Н.М.Карамзину и братьям Муравьевым.
А 22 мая 2001 года появилась еще одна мемориальная доска, свидетельствующая о том, что в этом доме проживал в начале 19 века поэт Константин Николаевич Батюшков.