Литература:
1. Серия статей Алексея Ерофеева в газете "Вечерний Петербург" (октябрь 2009 - июнь 2010)
2. Владимирович А.Г., Ерофеев А.Д. "Петербург в названиях улиц"
   "Издательство АСТ" Москва Санкт-Петербург "Астрель-СПб" ВКТ Владимиp
3. Гинзбург А.М. Кириков Б.М. Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX - начала XX века.
   Справочник под общей редакцией Б.М.Кирикова
   "Пилигрим" Санкт-Петербург 1996

Обводный канал

Так сложилось, что он стал считаться условной границей исторической части города. Хотя на южном его берегу находится едва ли не больше историко-культурных объектов, чем на северном, относящемся к историческому центру.

Задуманный в начальный период царствования Екатерины Великой, полноценным каналом он стал лишь в эпоху Николая I.

В документах Комиссии «для устройства городов Санктпетербурга и Москвы» от 13 мая 1766 года «О устроении предместий в Санктпетербурге» планировалось «присовокупляющиеся к городу предместия к ограничению от выгонов, вокруг обвести каналом шириною в 4 и 5 сажень». Сооружение его начал в 1769 году архитектор Андрей Квасов. Начальный участок рва от Екатерингофки в сторону Лиговского канала был прорыт к 1776 году. Канал, намеченный Комиссией о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы, рассматривался как оборонительный, служащий южной границей столицы Российской империи.

23 декабря 1804 года последовало высочайшее повеление «Об устроении обводного канала около Санкт- Петербурга», и начались дальнейшие работы «по устройству канала и рва». Инженер Иван Кондратьевич Герард начал прокладку восточного участка, углубление и расширение рва. Он сразу же получил название Городской канал. Появились и еще два названия: Городовой канал, канал, ограничивающий город, и Новый канал. Любопытно, что описание предназначения канала «обводить» город с юга превратилось в название и стало писаться с большой буквы — Обводный канал. А слово «ров» лишь однажды использовалось как статус нового протока. На плане города 1820 года Обводный канал обозначен как Городской ров.

В общем, его еще можно было назвать рвом, поскольку полноценным, то есть судоходным, каналом он еще не стал. Это случилось через тринадцать лет. С Невой Обводный канал был соединен в 1833 году. Его часть от Лиговского канала (тогда на месте Лиговского проспекта существовал Лиговский канал) строилась под руководством выдающихся инженеров Петра Петровича (Пьера Доминика) Базена и Бенедикта Петровича (Бенуа Поля Эмиля) Клапейрона. Первый в это время был ректором Института инженеров путей сообщения, второй—преподавателем.

25 октября 1833 года Обводный канал торжественно открыли для судоходства.

В том же году было подписано «Положение о размещении и устройстве частных заводов С-Петербурга», согласно которому дымящие предприятия можно было располагать за Обводным каналом, на левом его берегу. Место было более чем подходящее. И от центра сравнительно недалеко — километров пять, и доставка грузов удобная. Оттого вдоль канала и выросло столько промышленных объектов.

В итоге во второй половине XIX столетия Обводный канал фактически стал открытым коллектором, собиравшим сточные воды всех окрестных промышленных предприятий. О чистоте водного пространства канала, несмотря на то что существовали изобретенные Петром Базеном фильтры для очистки сточных вод, владельцы предприятий не очень-то думали. Из-за этого на рубеже позапрошлого и прошлого веков в народе бытовало полупрезрительное название Обводного канала — Обвонный.

В начале XX века судоходство на Обводном канале прекратилось ввиду увеличения осадки судов. Кроме того, грузы на предприятия уже вовсю доставляли по железной дороге, что было удобней и выгодней. Прекращение судоходства, невыполнение другой роли — защиты города от наводнений, которая также подразумевалась, и, наконец, грязная вода на всем восьмикилометровом канале — от Невы до Екатерингофки поставили под сомнение само существование канала, только на одном участке берега которого была сооружена бетонная набережная. Между Балтийским вокзалом и проспектом Газа (нынешним Старо-Петергофским проспектом), перед самым большим и самым знаменитым предприятием — гигантом резинового производства — «Красным треугольником», ее создали в результате реконструкции, проводившейся в 1930-е по проекту архитектора Константина Дмитриева и инженера И. Б. Тарасенко. Но работы были прерваны Великой Отечественной войной.

В 1960 году в исполнительный комитет Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся было представлено два проекта его реконструкции. Один из них предполагал засылку канала на всем его протяжении и устройство автомагистрали, другой — сохранение и благоустройство. Исполком принял к исполнению второй вариант. В результате загрязненная водная артерия с неблагоустроенными берегами преобразилась. Свою положительную роль сыграли подземный коллектор, ну и, конечно, новые набережные и мосты.

Тем не менее через тридцать пять лет вновь над каналом нависла угроза уничтожения.

Мэр города Анатолий Собчак высказал идею его засыпки, уничтожения промышленных объектов, к которым у него, мягко говоря, душа не лежала, и устройства на месте канала автобана, по обеим сторонам которого следовало, согласно его идее превращения Петербурга в финансовую столицу России, построить здания банков, бизнес-центры и элитные дома. Затем депутат Законодательного собрания Константин Севенард выступил с предложением менее затратным. Он предложил осушить канал и пустить автотранспорт по дну канала. Споры относительно существования канала не утихали несколько лет. В пользу его сохранения и приведения в должный порядок высказывались большинство влиятельных во власти людей.

Точка в этом вопросе была поставлена.

В 2005 году принято решение считать Обводный канал ценным историческим объектом, выдающимся памятником инженерной мысли.

У самого истока канала можно спуститься к воде. И не по гранитным ступеням, а по земле, ибо небольшой участок канала между Невой и Шлиссельбургским мостом не одет камнем. Ветки тополей нависают над гладью воды, срез берега может дать представление о почве. К примеру, о том, что она глинистая. Становится понятным, отчего южней Обводного канала строилось много кирпичных заводов и откуда название Глиняная улица.

В Дёминском саду стоит колонна, бывшая когда-то памятным знаком. Теперь на ней нет никаких опознавательных знаков, в честь какого события ее поставили. Есть только корявая надпись «черная сотня», сделанная черной краской. Ну а имя сада происходит от прежнего названия улицы Профессора Качалова —Дёминской, которое она получила в марте 1871 года по фамилии управляющего стеклянного завода Дёмина. Дом, в котором он жил, находился напротив этого сада.

С изрядной долей иронии о судоходном прошлом напоминает расположенное на противоположном, северном берегу предприятие по продаже катеров и яхт. Небольшая пристань, правда, находится со стороны Невы, а на Обводный канал выходит деревянный спуск наподобие деревенских мостков, по которым спускаются женщины стирать белье. Тем не менее от истока канала открывается прекрасная панорама противоположного берега Невы. Жилые дома, построенные незадолго до Великой Отечественной войны по проекту Григория Симонова и Бориса Рубаненко, — украшение Малоохтинского проспекта и правого берега Невы в районе моста Александра Невского. Ну а панорама, открывающаяся с одного из старейших мостов, переброшенных через Обводный канал — Шлиссельбургского, заставляет нас задержаться на этом мосту, расположенном в створе проспекта Обуховской Обороны.

В 1832 — 1833 годах по проекту Петра Базена был построен однопролетный арочный мост на устоях из бутовой кладки с гранитной облицовкой, а до этого несколько лет в период производства работ по прорытию канала был переброшен деревянный мостик. Любопытно, что рядом с мостом располагалась будка, в которой сидел унтер-офицер. Всякий проезжающий через заставу, названную Невской, должен был предъявить документ, ведь южный берег Обводного канала не входил в черту города. Все поселения, располагавшиеся южнее канала вдоль Шлиссельбургского тракта, находились за Невской заставой.

Интересна история названия моста. Первоначально, в 1828 году, он был Заводским мостом, поскольку на левом, то бишь южном берегу канала со времен Екатерины II располагался Императорский стеклянный завод. Императрица подарила несколько стекольных заводов своему фавориту Григорию Потемкину, и он решил поставить их на землях, расположенных южнее Александро-Невского монастыря, в своей загородной усадьбе «Озерки», которая называлась так по существовавшим там озерам. Память об одном из них—Глухом озере — сохранилась до наших дней в названии Глухоозерского шоссе. После смерти Потемкина его стекольный завод отошел в казну.

В 1849 году мост значится как Ново-Архангельский, поскольку Шлиссельбургский тракт или проспект иногда назывался и Архангелогородским. В 1886-м мост капитально перестроили, пролет перекрыли дубовой аркой. Перильные ограждения на устоях были чугунные, на пролетном строении — стальные.

Со временем Шлиссельбургский проспект приобрел важное транспортное значение. Базеновский мост не мог обеспечить нормальное движение по проспекту всех видов транспорта. Потребовались его реконструкция и расширение. И в 1928 — 1929 годах старый Шлиссельбургский мост заменили железобетонным однопролетным арочным. Его авторы — инженеры Б. Д. Васильев и О. Е. Бугаева. Длина моста ныне составляет 34,8 метра, ширина — 24 метра. Но, судя по пробкам, и этот мост уже не справляется с транспортным потоком. Правда, если в 1928 году основным транспортом были трамваи и запряженные лошадьми телеги, а меньшую часть составляли грузовики, то теперь подавляющее количество машин, создающих пробки, — легковые.

К правому берегу (нечетной стороне) Обводного канала примыкает юго-восточная часть Никольского кладбища Александро - Невской лавры. Из-за ограды хорошо видна гранитная колонна. Это памятник работы известного архитектора Ивана Фомина, установленный на могиле Льва Мациевича.

Важную рольв формировании облика Обводного канала у его истока сыграли "хлебные балаганы", располагавшиеся по Шлиссельбургскому проспекту (современному проспекту Обуховской Обороны). На берегу Невы возникла знаменитая Калашниковская пристань. Имя хлеботорговца, в сфере интересов которого было не только зерно, но и все, что из него делалось, включая пиво и водку, с 1887 по 1952 год носила Калашниковская набережная (ныне Синопская). Официально, кстати, название набережной было присвоено по Калашниковскому пиво- и медоваренному заводу, ставшему в советское время ликеро-водочным, каковым он до сих пор и остается. Калашниковским именовался и проспект Бакунина. А знаменитая Калашниковская хлебная биржа—центр столичной хлеботорговли — сначала располагалась на пристани, а с 1895 года — в специально построенном здании, выходящем на Полтавскую (дом 12) и Харьковскую (дом 9) улицы. Это здание не что иное, как Дворец культуры работников милиции.

Калашниковская пристань тянулась от Большой Болотной улицы, носящей сейчас имя ткача Петра Моисеенко и до Обводного канала. Сюда везли хлеб из двадцати четырех российских губерний. Хлеб закупался на волжских берегах, сложными водными путями его доставляли до Ладожского озера, а оттуда по Неве — в столицу Российской империи. Это была грандиозная база петербургской хлебной торговли, о чем свидетельствовала и вывеска над пристанью: «Санкт-Петербургская городская исполнительная комиссия по заведыванию хлебной пристанью».

Хлеботорговля приносила немалые доходы, из-за чего между купечеством, церковью и городской властью существовали серьезные трения. Споры велись вокруг двухкопеечных сборов в пользу города. Церковь считала эти деньги своими, поскольку прибрежные невские земли числились за Александро-Невским монастырем — их пожаловала монахам дочь основателя Петербурга императрица Елизавета Петровна в 1742 году.

Старые картинки позволяют увидеть, как выглядели хлебные балаганы, или, проще, амбары на Калашниковской пристани. Существовала даже Амбарная улица, названная по ним, однако в связи со строительством моста Александра Невского через Неву и реконструкцией одноименной площади улица была упразднена. Ныне о хлеботорговле того времени напоминают только каменные пакгаузы — дома 3 — 5 по набережной Обводного канала. Они расположены торцами к каналу и к Никольскому кладбищу. Это хлебные амбары Александро-Невской лавры, возведенные в 1849 году по проекту зодчего Александра Гемилиана при участии Карла Брандта.

Судьба послала Гемилиану довольно тяжелое испытание. После обрушения части здания, которое строилось по его проекту для Стенбок-Ферморов, Гемилиана на полгода посадили на гауптвахту, а затем на несколько лет отстранили от проектировочных работ. Хотя было выяснено, что строительство велось не под руководством Александра Петровича. Его была только подпись под чертежом. Вот она — цена подписи и уровень ответственности! Сегодня можно только сожалеть о том, что уровень ответственности значительно снизился. Числящиеся под государственной охраной здания-памятники пустуют и разрушаются. Кое-где проемы в старых кирпичных стенах заложены современным кирпичом. Неаккуратность работ свидетельствует об абсолютном равнодушии тех, кто это делал, и тех, кто контролировал работу. Табличка с надписью «Невская мельница. Тароремонтное предприятие» свидетельствует о том, что пакгаузы принадлежат предприятию, расположенному на противоположном берегу Обводного канала. Предприятию с богатейшей историей.

Рядом со Шлиссельбургским мостом, с которого можно обозревать береговую панораму, расположен еще один мост, по которому машины не ездят. Он отнюдь не пешеходный, хотя сейчас только пешеходы по нему и переходят канал. В недавнем прошлом по нему передвигались железнодорожные товарные составы, которые шли со стороны Московской-Товарной на Синопскую набережную. В связи с прекращением деятельности этого участка дороги часть рельсов демонтировали, часть просто закатали в асфальт, а на мостике, названия не имеющем, пути остались. Снимать рельсы с этого бывшего железнодорожного мостика, похоже, никто не собирается.

На южном берегу от набережной отходят сразу две улицы — Глиняная и Мельничная. Первая получила свое название в апреле 1887 года по материалу, из которого изготавливалась продукция Императорского стеклянного завода. О глинистости почв в этой местности уже говорилось. Вторая улица носит современное название с декабря 1952 года, а прежде называлась Глухоозерской, по существовавшей во второй половине позапрошлого века Глухоозерской ферме. Переименование устраняло дублирующееся название Глухоозерского шоссе, расположенного неподалеку, но к которому путь был изрядно затруднен непонятной конфигурацией местных проездов, придавало улице функциональное звучание. На ней располагалась мельница имени Ленина.

Портрет вождя работы известного скульптора Матвея Манизера поныне украшает административное здание комбината «Невская мельница». Корпус заводоуправления построен в 1924 — 1925 годах по проекту Е. Ф. Пирвица. По стилю оно очень близко к конструктивизму, короткая эпоха которого уже, что называется, стояла на пороге. Ко времени постройки этого корпуса мельница уже носила имя вождя революции, которое было ей присвоено в 1922 году, то есть при жизни Ленина, хотя достоверно известно, что сам он не одобрял подобных прижизненных почестей. Предприятие имеет нумерацию по трем проездам, но главный, юридический адрес один: проспект Обуховской Обороны, 7. Как раз тот, который менее всего подходит, поскольку от этого проспекта до административного корпуса дальше, чем от Обводного канала, не говоря уже об улицах, вдоль которых стоят относящиеся к комбинату сооружения. Но это уже относится к загадкам петербургских адресов. Что же касается истории этого предприятия, то возникновение его непосредственно связано с хлебным прошлым близлежащей территории на берегу Невы перед Александро-Невской лаврой. А началась она в 1907 году.

Основателем мельничного комбината по праву считается купец 2-й гильдии Давид Израилевич Мордух, который в 1907 году начал строить паровую мельницу. Спроектировали ее гражданские инженеры Л. Ф. Геллерт и Г. А. Гиршсон. Был господин Мордух большим специалистом в хлебном промысле. Жил на Гончарной улице 24, содержал в том же доме торгово-посредническую фирму. Близость Калашниковской биржи, безусловно, диктовала ему планы развития предпринимательской деятельности. Начав строительство мельницы, в 1908 году вместе с еще четырьмя предпринимателями он основал акционерное общество "Петербургские товарные склады, холодильники и элеваторы" с капиталом в четыре миллиона рублей, а сам стал его директором. Контора же этой благополучной фирмы помещалась, естественно, на Полтавской 12, то есть в помещении Калашниковской биржи.

Размах деятельности был гигантский!

У Обводного канала инженер Исидор Квиль соорудил элеватор. По его же проекту на Черниговской улице 15, был построен завод льда, благополучно существующий и поныне как Хладокомбинат № 1, а рядом с заводом льда Иван Экскузович возвел жилой дом акционерного общества товарных складов. Южный берег Обводного канала акционеры активно осваивали. Обороты были колоссальными, доходы тоже. Накануне Первой мировой войны это акционерное общество владело массой промышленных объектов, вело торговлю хлебом и мукой, а первая в России вальцовая мельница у Обводного канала одной из первых же в стране была электрифицирована! Здесь к 1914 году был возведен настоящий «хлебный город»: стояли склады, пакгаузы, железобетонный элеватор. Зерно принималось и передавалось с помощью пневматических устройств, работали два вакуумных насоса. К мельнице проложили рельсы, соединившие ее с Николаевской и Финляндской железными дорогами.

В общем, предприятие было, как говорили в советское время, передовым.

Передовым было, конечно, и зодчество. Вот что пишут об этом известные историки архитектуры Борис Кириков и Маргарита Штиглиц в путеводителе «Архитектура ленинградского авангарда». «Могучий корпус элеватора задает тон в индустриальном пейзаже этой части города. Железобетонная структура сооружения образована гигантcкими вертикальными ячейками —силосами. Нижний ярус решался в виде аркады, несущей монолитный основной массив (позднее ее проемы были заложены). Лапидарная пластика и мощный ритм граненых выступов (закромов) наполняют композицию брутальной экспрессией. Эти укрупненные глухие объемы напоминают излюбленную в архитектуре модерна форму трехгранных эркеров и превращают фасад в складчатую поверхность — наподобие мехов гармони. Здание завершалось мансардой, прорезанной овальными люкарнами, и двумя гранеными башнями с куполами, навевавшими ассоциации с крепостными сооружениями. В 1920-х годах, при частичной реконструкции элеватора, его верхний этаж был упрощен, а башни заменены прямоугольными надстройками более строгого рисунка».

Тем не менее дошедший до нашего времени индустриальный пейзаж у истока Обводного канала весьма выразителен. В 2001 году два элеватора и мельница были включены комитетом Государственной инспекции охраны памятников в перечень вновь выявленных объектов, «представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность».

>

К этим ценностям смело можно отнести факт заключения первого коллективного договора рабочих и служащих мельницы с Обществом фабрикантов и заводчиков, подписанного осенью 1917 года, незадолго до Октябрьской революции. Значительную роль в этом сыграл инженер-мукомол П. А. Козьмин, который после революции был включен в коллегию Народного комиссариата по продовольствию.

С одним из основателей компартии Латвии, Иваном Генриховичем Лютером, которому тоже довелось работать на этой мельнице, связана забавная история. Елена Дмитриевна Стасова, внучка знаменитого архитектора и племянница не менее знаменитого критика, связанная с Российской социал-демократической партией с первых лет ее существования, в феврале 1906-го должна была переправить из Гельсингфорса в Петербург латышей-партийцев, которые незадолго до этого произвели экспроприацию в банке. «Одного из латышей, блондина, я безуспешно пыталась превратить в брюнета, — писала она в книге «Страницы жизни и борьбы». — Ни я, ни он понятия не имели, как это делать. Купленная с этой целью жидкость нещадно воняла сероводородом. Волосы еще удалось перекрасить, но когда дело дошло до усов, парень не выдержал. Пришлось их просто сбрить». Ну чем не Ильф и Петров?! Не будь воспоминания Стасовой написаны после создания «Двенадцати стульев», можно было бы предположить, что сцену перекрашивания волос и бритья Кисы Воробьянинова писатели взяли из воспоминаний Стасовой.

А вот в судьбе композитора Василия Павловича Соловьева-Седого мельничный комбинат сыграл немалую роль. В голодном и тревожном 1919 году его отец Павел Павлович, работавший дворником, устроился на комбинат, где зарплату выдавали пшеном и мукой. На рынке у Александро-Невской лавры он выменял на эти продукты старенькое пианино фирмы «Циммерман». На этом инструменте и начал всерьез учиться играть двенадцатилетний Вася. Кстати, на этом же пианино выучился музыке его друг и сосед — блистательный актер Академического театра драмы имени А. С. Пушкина, народный артист СССР Александр Федорович Борисов.

Велика роль Мельничного комбината имени В. И. Ленина в годы войны и блокады. Фашисты сбросили на территорию предприятия более шестисот зажигательных и несколько фугасных бомб, разрушив паровозное депо и склады. Тем не менее комбинат работал всю блокаду. В самые тяжелые дни, чтобы дать городу больше муки для хлеба, на комбинате размалывали тысячи тонн жмыха, или дуранды. Сложность заключалась и в том, что для этого пришлось переделывать оборудование, приспосабливая его для нехарактерных операций. Нынешние сложности связаны совсем с другими обстоятельствами. Под вопросом—само существование мельничного комбината. Последние годы «Невская мельница» считается убыточным предприятием из-за роста цен и конкуренции со стороны других регионов. Между тем это единственное в Петербурге и во всем Северо-Западном федеральном округе предприятие, производящее ржаную муку.

В 2004 году правительство города заявило, что не позволит менять хозяев и профиль комбината. Между тем среди акционеров постоянно происходили некоторые подвижки, акции покупались, перепродавались, в итоге в прошлом году некий холдинг приобрел девять гектаров земли, на которых расположено предприятие. Предполагается выстроить бизнес-центр класса «С» и складские комплексы. К производству ржаной муки это, кажется, не имеет никакого отношения...

В середине позапрошлого века где-то здесь стоял небольшой трехоконный домик служителя Александро-Невской лавры, в котором в августе 1853 года поселился Николай Александрович Добролюбов, впервые приехав в Петербург из Нижнего Новгорода. «Здесь я занимаю пока небольшую, впрочем, чистенькую комнатку, отделенную только перегородками от других двух, что дает мне возможность знакомиться с петербургскими нравами (в низшем, конечно, классе)»,—написал он вскоре о своем месте жительства. Сын священнослужителя, Добролюбов поселился здесь не случайно, ведь приехал он в Петербург для обучения в Духовной академии, располагавшейся напротив. В нее он ходил через Шлиссельбургский мост, первый построенный Петром Базеном. Интересно, что, ежедневно переходя через Обводный канал, Добролюбов совершенно не обращал на него внимания. Так, в сентябре, через полтора месяца после приезда в российскую столицу, он пишет родителям: «...Куда ни пойдешь, везде то Фонтанка, то Нева, то Невка, то Большая Нева, то Малая Нева, то Малая Невка... и не сочтешь, и перепутаешь». Видимо, эта водная протока не впечатлила семнадцатилетнего Добролюбова. Впрочем, как и перспектива обучаться в Духовной академии. Он поступил в Главный педагогический институт, объяснив родителям в письме, что «совсем не склонен и не способен к жизни духовной и даже к науке духовной».

Зато его литературно-критическая деятельность в некрасовском журнале «Современник» одухотворяла молодые умы, а похороны двадцатипятилетнего властителя умов 20 ноября 1861 года превратились в демонстрацию, встревожившую власть. Погребение Добролюбова рядом с другим критиком, Виссарионом Белинским, предопределило появление Литераторских мостков—части Волковского православного кладбища — как некрополя литературных деятелей и места общественных выступлений, носивших в политическом отношении оппозиционный характер.

Духовная академия учреждена была в 1809 году и размещалась первоначально в одном из корпусов Александро-Невской лавры. Митрополит Амвросий Новгородский и Петербургский предложил выстроить для нее отдельный корпус. Из четырех представленных в Комиссию духовных училищ планов был выбран план Луиджи Руска. Архитектор, на несколько лет покидая Россию, рекомендовал к возведению здания своих коллег Иосифа Шарлеманя и Франца Руска, но за то время, что он отсутствовал, строительство не велось. Наконец, в 1817-м император Александр I поручил Луиджи Руска разработать новый план.

Для академического корпуса был отведен участок у Обводного канала. В 1819 году здание было возведено. Сегодня, когда смотришь на это произведение талантливого зодчего, кажется удивительным, что главный фасад трехэтажного здания с ионическим колонным портиком в центре обращен в довольно-таки узкий двор, а к каналу корпус выходит боковым фасадом. Объясняется же это тем, что Руска ставил здание лицом к Неве. В годы строительства Духовной академии совсем не предполагалось строить здесь хлебные амбары, которые появятся только через тридцать лет и закроют вид с Невы на Духовную академию. Сейчас (15.09.2010) очень красивый и отремонтированный главный фасад почти полностью закрыт еще и близко стоящими высокими деревьями.

В этом здании Духовная академия просуществовала 99 лет. В 1918 году она была закрыта, помещения были переданы ремесленному училищу.

В октябре 1950 года в соответствии с распоряжением совета министров СССР в Ленинград переводился Московский техникум физической культуры и спорта. Ему отвели место на Сергиевской улице в Яблоновке. Но там техникум не просуществовал и одного учебного года. В августе 1951-го ему отдали все помещения ремесленного училища. С тех пор на Обводном канале, 7-а, готовят специалистов в области физкультуры и спорта.

Ныне учебное заведение согласно новой моде или веянию времени имеет другой статус — теперь это Колледж физической культуры и спорта, экономики и технологии.

«В здоровом теле здоровый дух». Это знаменитое выражение без лукавства и иронии весьма применимо к этому учебному заведению, расположенному в здании Духовной академии. Достаточно вспомнить имена хотя бы нескольких его выдающихся выпускников — олимпийских чемпионов. Тяжелоатлет Федор Богдановский, чемпион Олимпиады 1956 года, установивший десять мировых рекордов, лыжница Алевтина Колчина, победившая в Инсбруке в эстафете 3x5 километров, велосипедист Сергей Сухорученков — герой Московской Олимпиады! Олимпийская чемпионка лыжница Нина Балдычева не только сама была большой спортсменкой, но еще и воспитала Любовь Егорову, шестикратную олимпийскую чемпионку, которой присвоены звания Героя России и почетного гражданина Санкт-Петербурга. А выпускнику техникума, чемпиону в классической борьбе на Олимпиаде 1956 года в Мельбурне Николаю Соловьеву (1930— 2007) при жизни был установлен памятник у Комплексной школы высшего спортивного мастерства на Каменном острове. На его открытии 4 сентября 2003 года директор спортшколы Василий Шестаков сказал: «Подобные скульптуры возрождают традиции Древней Греции, где на родине олимпийцев при жизни ставили памятники». Автор скульптуры — Альберт Чаркин. Предпринимались попытки вернуть здание колледжа тому, для кого оно строилось изначально, однако пока колледж достаточно основательно занимает эти помещения.

Было бы несправедливо не вспомнить о некоторых выпускниках Духовной академии. Среди них Иван Васильевич Чельцов, писатель, редактировавший в 1870-е «Христианское чтение», писатель Димитрий Иванович Ростиславов, автор сочинения «О духовных училищах». Примечательно, что работа, написанная в 1850-е годы по заказу канцелярии Синода, не была опубликована в России — как говорилось, «вследствие свободно выраженного мнения». Ее сначала издали в Лейпциге в 1860-м. Впоследствии, правда, ею руководствовались при преобразовании духовных училищ и семинарий в России. Сто лет назад, в 1909 году, вышел труд другого выпускника Духовной академии — Алексея Никаноровича Котовича. Основанный на архивных материалах, он назывался «Духовная цензура в России (1799 — 1855), то есть охватывал период правления трех императоров. Капитальная работа была оценена руководством академии, которое сочло автора достойным звания магистра богословия. Но Священный синод в лице епископа Феофана выразил мнение, что опубликованные факты не соответствуют иерархическим интересам.

За колледжем в глубине участка находятся выдающиеся памятники XVIII века—Федоровский корпус Александро- Невской лавры, построенный Теодором Швертфегером, Пьетро Трезини и Михаилом Расторгуевым, Федоровская церковь (Пьетро Трезини, Иван Росси, середина XVIII в.) и церковь Исидора Пелусиота, построенная церковным архитектором Григорием Карповым.

Здесь же здание отделения для малолетних Александро-Невского антониевского духовного училища, перестроенное в 1882 году Иваном Слупским, и новый училищный корпус, который сто лет назад построил архитектор Виктор Бобров. Здесь же стоят неброские постройки — больничный флигель, бани и прачечные при Духовной академии. Их автор, так же как и дома 11, стоящего на набережной, —Дмитрий Люшин.

Дом 11 — единственный жилой дом в огромном квартале. Строился же он в 1881 — 1882 годах как одна из составляющих частей Александро-Невской лавры — в нем располагались библиотека и квартиры Духовной академии.

Следующий дом на этой стороне Обводного канала — психоневрологический диспансер № 6. Утилитарная постройка 1960 — 1970-х интересна только как медицинский объект.

И вот, наконец, самомый благоустроенный участок.

За ажурной решеткой высится здание Санкт-Петербургской духовной семинарии. Предыстория появления ее такова.

В высочайшем указе императора Павла I от 18 декабря 1797 года говорится: «Признали Мы за благо следующее распоряжение: как просвещение и благонравие духовного чина способствует просвещению и утверждению добрых нравов и в мирских, повелеваем кроме бывших доныне Духовных академий в Москве и Киеве, учредить такие Духовные академии в Санкт-Петербурге при Александро- Невском монастыре, и в Казани, вместо находящихся там семинарий, снабдя их всем, соответствующим званию и для преподавания потребным».

В том же 1797 году Александро-Невский монастырь стал лаврой.

Естественно, в царствование императора Александра I была проведена реформа Духовной школы, которая осуществлялась параллельно с переустройством светской системы образования. По поручению митрополита Амвросия (Подобедова) епископом Евгением (Болхо-витиновым) в 1805 году было составлено «Предначертание» устройства духовных школ. Оно легло в основу реформы всей системы духовного образования в России. Духовные академии становились не только высшими богословскими учебными заведениями, но и церковно-научными центрами, на которые были возложены также задачи просветительской и издательской деятельности.

В 1808 году была создана «Комиссия духовных училищ», которая ввела систему ступеней, вследствие чего через год Александро-Невская академия разделилась на три самостоятельных учебных заведения: Санкт-Петербургскую духовную академию (высшая школа), Санкт-Петербургскую духовную семинарию (средняя школа) и Александро- Невское духовное училище (низшая школа). Они по-прежнему размещались в Александро-Невской лавре. Академия и семинария занимали Федоровский и Южный корпуса.

Первой из стен лавры в отдельное здание на Обводный канал переселилась Духовная академия, а в 1841 году на набережной канала, у впадения в него Черной речки (ныне — Монастырки), выросло здание Духовной семинарии, построенное Аполлоном Щедриным. Оно претерпело некоторые изменения. Через восемнадцать лет губернский инженер-архитектор Николай Александрович Сычёв пристроил флигели при Духовной семинарии, а в 1901 — 1902 годах Александр Хренов надстроил корпус. Еще через пять лет рядом появилось здание образцовой церковно- приходской школы и служебные флигели Духовной семинарии, созданные Евгением Морозовым.

Сегодня здесь сосредоточены средняя и высшая духовные школы, а потому именно перед этим зданием уместно вспомнить руководителей Духовной академии. Среди них было немало выдающихся деятелей.

Прежде всего следует назвать историка Русской церкви и догматиста епископа Макария (Булгакова), который возглавлял академию с 1851 по1857 год, а затем стал митрополитом Московским. При нем учился самый, наверное, знаменитый выпускник — Иван Сергиев, будущий великий кронштадтский пастырь. О своем ректоре и o годах обучения Иоанн Кронштадтский вспоминал: «Чту почтенную память вашу, мои бывшие начальники и наставники (Владыка Макарий, инспектор Иоанн (Соколов), лектор Богословия и профессор архимандрит Кирилл), что вы снизошли ко мне... и дали мне возможность окончить счастливо и получить академическую степень кандидата богословия и сан священника».

Проповедник святой праведный Иоанн Кронштадтский оставил богатое литературное наследие. Его книги «Моя жизнь во Христе» и «Христианская философия» — выдающиеся богословские произведения. Для Иоанна Кронштадтского христианство было не отвлеченным учением и не системой нравственности, а новой жизнью, не похожей на жизнь человека, порабощенного грехом. По молитвам отца Иоанна было совершено множество чудес, о которых писали в газетах еще при его жизни. Он развернул необычайно широкую благотворительную деятельность — устроил рабочий дом, детский приют, школу для бедных детей, боролся с пьянством и, надо сказать, достигал в этом успехов. Согласно завещанию он был погребен в основанном им Иоанновском женском монастыре на Карповке.

Первый же выпуск реформированной Духовной академии был осуществлен в 1814 году. Двенадцать из семидесяти восьми выпускников сразу же пополнили профессорско-преподавательскую корпорацию. Среди них были известные впоследствии церковные деятели: митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Григорий (Постников), профессор протоиерей Герасим Павский, известный тем, что проводил грандиозную работу по научному переводу Библии на русский язык, а также профессор протоиерей Иоаким Кочетов.

Как духовное образовательное учреждение семинария была закрыта, как и Духовная академия, в 1918 году. В первые послереволюционные годы сюда стали селить беспризорников. В годы Великой Отечественной войны в помещениях работал госпиталь. В здание попала авиабомба, частично разрушив его. В январе 1945 года правящим архиереем Ленинградской епархии стал архиепископ Григорий (Чуков), который приложил все усилия для открытия духовных школ. За месяц до Дня Победы состоялась встреча патриарха Алексия I и митрополита Николая (Ярушевича) со Сталиным. На встрече обсуждались вопросы, связанные с патриотической деятельностью церкви на завершающем этапе Великой Отечественной войны. В итоге в ноябре победного года в Ленинграде открылись Богословско-пастырские курсы, а 1 сентября 1946 года указом Святейшего Патриарха Московского к всея Руси Алексия I была учреждена Ленинградская духовная академия, одновременно из Богословско-пастырских курсов была сформирована Ленинградская духовная семинария. 14 октября, в день Покрова Пресвятой Богородицы, в присутствии патриарха Алексия I состоялось торжественное открытие Ленинградской духовной академии и семинарии.

Духовное образование в городе было возрождено.

Дома 15 и 19 расположенные симметрично относительно дома 17, духовной семинарии, возможно ей и принадлежат. Но если в доме 19 находится больница, и он выглядит ухоженным, то про дом 15 этого пока не скажешь.

Имя святой блаженной Ксении Петербургской носит Церковная благотворительная больница, распооложенная в доме 19. За ней кончается территория Александро-Невской лавры, занимающей почти весь Монастырский остров.

От лавры получила название и река Монастырка, отделяющая этот остров от Безымянного острова, на котором расположена значительная часть исторического Петербурга. Как самостоятельный проток она образовалась только после прокладки Обводного канала, а до того входила в состав Волковки, которая до 1887 года была Черной речкой. Черной была и Монастырка, однако новое имя ей дали раньше - в 1864 году она стала Монастырской речкой. Практически сразу она превратилась в Монастырку.

Через нее вдоль Обводного канала перекинут Казачий мост. Затруднительно сказать, в истоке реки или в устье он расположен, поскольку течение Монастырки зависит главным образом от направления ветра. Легче с названием моста, появившегося в 1833 году. Он назван по казачьим казармам, располагавшимся вдоль Обводного канала на довольно значительном участке.

Это здание неизвестного происхождения без опознавательных знаков находится на западном берегу Монастырки.

В 1843 — 1860 годах архитектор Иван Черник совместно с Александром Гемилианом выстроили здесь комплекс казарм с конюшнями и подсобными помещениями. Мемориальная доска, установленная на доме 23, напоминает, что до 1917 года «здесь квартировали лейб-гвардии Казачий его величества и лейб-гвардии Атаманский его императорского высочества наследника цесаревича полки». Доску венчает императорская корона.

То, что главным архитектором строительства этих казарм был выбран Иван Денисович Черник, вполне логично, поскольку он происходил из кубанских казаков. Начало этого комплекса связано с переводом в Петербург из Новой Ладоги 6-й Донской батареи. Лейб-гвардии Казачий полк, сформированный в 1795 году, комплектовался донскими казаками. В обязанности ему вменялась охрана императора, в том числе в те моменты, когда самодержец следовал со своей свитой.

В казарменном комплексе, в доме 25, существовала церковь гвардейских казачьих частей. На снимке с Атаманского моста 15.09.2010 дом 25 в строительных лесах и закрыт сеткой. На первом плане дома 29 и 27

До 1860-го, то есть до окончания формирования всего комплекса, казаки для молитвы посещали Александро- Невскую лавру. Это было не совсем удобно, и потому инженер-поручик лейб-гвардии Казачьего полка Виктор Алексеевич Родионов в 1859 году высказал идею устройства собственной церкви. Он написал письмо на имя императрицы: «...в составе гвардейского корпуса находится полк, при котором нет церкви, где бы возносились молитвы о благоденствии Отечества и о здравии Царствующего Дома, тогда как прикомандированный к полку полуэскадрон крымских татар имеет своего муллу и свою мечеть». Супруга Александра II Мария Александровна, которую князь Петр Алексеевич Кропоткин, бывший камер-пажом Александра Николаевича и ставший ученым-географом и проповедником социалистических идей, в "Записках революционера" называл "наиболее симпатичной" из "всей императорской фамилии", изъявила свою волю атаману войска Донского генерал-лейтенанту Михайлу Григорьевичу Хомутову. Она повелела устроить к октябрю 1860 года храм в третьем этаже углового корпуса казарм. 3 октября, накануне полкового праздника в день которого в 1813 году казаки отличились в битве под Лейпцигом, протопресвитер, императорский духовник Василий Борисович Бажанов освятил церковь во имя священномученика Иерофея, епископа Афинского.

В 1918 году храм был закрыт, а казачьи полки расформированы. В здании казарм в революционное время располагался электротехнический батальон, принимавший участие в свержении Временного правительства, отчего Атаманская улица, огибающая с севера памятник военной истории вытянутой буквой «п», с 1923-го по 1993 год именовалась улицей Красного Электрика. На этой улице в 1907 году по проекту Леонида Норенберга и Алексея Зазерского была построена Центральная электростанция городского трамвая, питавшая через трансформаторные подстанции трамвайные линии только что открытого в городе нового общественного вида транспорта, который девять десятилетий являлся своеобразной визитной карточкой города на Неве.

Долгое время в бывших казачьих казармах располагалась строительная войсковая часть. В начале 1990-х военные покинули газармы, помещения в зданиях заняли различные арендаторы. Комплекс горел, конюшня разрушалась. Сейчас казарменный юмплекс, взятый под государственную охрану, постепенно приводится в порядок.

От казачьих казарм ведется и название Aтаманского моста через Обводный канал. Мост расположен в створе Кременчугской улицы и Глухоозерского шоссе.

С восточной стороны Атаманского моста Обводный канал значительно шире, чем с западной. Это объясняется тем, что здесь предполагалось скопление грузовых судов. На противоположной стороне находится тупиковый бассейн Обводного канала. Большая его часть не видна. Он расположен внутри промышленно-складской зоны, находящейся на полуострове, образованном каналом и бассейном, и предназначался для стоянки судов.

С западной стороны Атаманского моста от Кременчугской улицы к западу несколько домов, на которых нет ни номеров, ни других опознавательных знаков. По карте это номера 31 - 39. Самый западный, большой и красивый выходит на Атаманскую улицу и обозначен как 39 по Oбводному каналу. Соседнее по Обводному здание, построенное в том же стиле, возможно тоже имеет номер 39. Это здание, также как и дом 23 - казармы лейб-гвардии Казачьего полка, который охранял императора

Долгое время в бывших казачьих казармах располагалась строительная войсковая часть. В начале 1990-х военные покинули казармы, помещения в зданиях заняли различные арендаторы. Комплекс горел, конюшня разрушалась. Сейчас казарменный комплекс взят под государственную охрану.

Дома без номеров

Та часть Обводного, которую охватывает Атаманская улица, скорее всего будет изменен в связи с тем, что идет реконструкция Американских мостов и набережных на участке от Днепропетровкой улицы до Монастырки. Эта, довольно большая часть Обводного, сейчас (15.09.2010) для проезда закрыта.

Значительный интерес представляют реконструируемые сейчас Американские мосты. Появление первого из них относится к середине XIX века. На плане 1857 года он показан как Николаевский, по Николаевской железной дороге, однако с 1860 года за ним закрепилось cовременное название, в котором нашла oтражение история его строительства. Дело в том, что его пролетное строение было выполнено по новейшей по тем временам системе американского инженера Уильяма Гау. Оно представляло собой сочетание деревянных поясов и раскосов с металлическими вертикальными тяжами. Примечательно, что американец не знал точных расчетов, и сечения элементов выполнялись им эмпирически. На помощь пришел русский ум. Теорию расчетов этой системы создал выдающийся инженер Дмитрий Журавский, который впоследствии прославился проектом сооружения металлического шпиля колокольни Петропавловского собора. Эту теорию он изложил в своем труде «О мостах раскосной системы Гау». На строительстве железной дороги Журавский работал помощником другого американского специалиста — Джорджа Уистлера.

В 1906 году при расширении вагонного хозяйства станции Санкт-Петербург-Главный был построен 2-й Американский моcт, перенявший название от первого. Тот мост существовал до конца 1880-х. Впоследствии здесь построили новый трехпролетный деревянный автогужевой мост, который в 1932 году реконструировали. Название Американских прочно закрепилось за железнодорожными мостами.

Современный железобетонный мост построен в 1972 — 1975 гг. по проекту инженера А. Д. Гутцайта и архитектора Льва Носкова. Под береговыми устоями созданы сходы на нижний ярус набережной, сооружены проходы под мостом.

Между ними на северном берегу канала стоят депо — старейшие ремонтно-транспортные сооружения Петербурга. На них установлены созданные по проекту архитектора Валериана Кирхоглани и скульптора Сергея Есина четыре мемориальные стелы, посвященные истории паровозостроения.

Между западным Американским мостом и Днепропетровской улицей на северном берегу канала большой участок (дом 45) занимает ЗАО ЦНИИ фанеры, рядом с которым совсем старинные здания (или это одно здание?) в полуразрушенном состоянии, о которых пока у меня нет сведений.

Квартал между Днепропетровской улицей и улицей Черняховкого на северном берегу Обводного канала занят доходными домами начала ХХ века. Эти дома пока никак себя не проявили.

А сразу за Американскими мостами в Обводный канал с юга вливается река Волковка, когда-то составлявшая с Монастыркой одно целое.

Реконструкция Американских мостов повлечет за собой и изменение потока автомобильного транспорта. В створе Днепропетровской улицы уже начали строить новый мост. Его здесь никогда не было, и по этой улице, возникшей в середине XIX века, невозможно было пройти насквозь.

Безусловно, это несколько улучшит транспортную ситуацию в этом месте, где находится важное общественное сооружение - автовокзал. После того, как много лет назад автовокзал на Сенной площади (тогда еще площади Мира) был закрыт, в городе остался один автовокзал — на Обводном. Здание постройки начала 1960-х годов создали архитекторы В. В. Брагин, Л. Н. Семенова и Ф. А. Ротченко. По их же проекту тогда же была возведена гостиница «Киевская».

Улицу Черняховского и Тамбовскую соединяет Предтеченский мост. Справа - дома 42 и 44 на углу с Тамбовской улицей.

Пожалуй, лучшая страница в истории участка Обводного канала у Лиговского проспекта связана с замечательным ансамблем Крестовоздвиженской церкви, который расположен за чередой стоящих между улицей Черняховского и Лиговкой детских учреждений — небольших, скромных двухэтажных зданий.

Cейчас (сентябрь 2010) весь комплекс на ремонте, здания обнесены сеткой, фотографировать нет смысла

Начало церковному ансамблю было положено еще в Петровскую эпоху. В 1710 — 1712 годах здесь поселились ямщики и появилась часовня при местном кладбище. Через шесть лет сгоревшую часовню заменила церковь Рождества Христова, но и ей не была суждена долгая жизнь. Впоследствии храм несколько раз перестраивался, пока в 1848 году по проекту архитектора Егора Диммерта здесь не выросла и поныне существующая Воздвиженская церковь, которая фактически включила в себя старую каменную церковь, созданную еще в 1747 году под наблюдением архитектора Йохана Шумахера.

Однако церковный ансамбль на Лиговке состоит не только из Воздвиженской церкви и ампирной колокольни, построенной в 1812 году архитектором Александром Постниковым. Здесь же расположены еще две церкви: Тихвинская и Кирилла и Мефодия. В советские времена все эти церкви были заброшены, пребывали в запустении. В 1991 году храмы возвращены верующим. Сейчас они принадлежат казачьей общине, в них регулярно проводятся богослужения.

А 19 мая 2002 года у алтарной части Крестовоздвиженской церкви был открыт первый в Петербурге памятник Николаю II. Его автор — скульптор Сергей Алипов.

С этим местом связана история самого крупного затопления города в период Великой Отечественной войны. В 22 часа 8 сентября 1941 года, то есть вечером первого дня блокады, в результате попадания фугасной авиабомбы был разрушен трубопровод, и вода разлилась по Лиговке от Разъезжей улицы до Обводного канала и до Боровой улицы. Локализована авария была довольно быстро, в течение часа. И это несмотря на то, что работать приходилось в ледяной воде по колено, в темноте, поскольку уличное освещение было отключено в целях светомаскировки. Вот пример одного из многочисленных ежедневных подвигов ленинградцев в тяжелую годину...

На четной стороне канала уже в ХХI веке появились новые здания на месте дома 46 и огромное здание Феддеральной сетевой компании "Энергетические системы".

На четной стороне Обводного канала на углу с Лиговским проспектом возвышается красивый дом 48/130. Это доходный дом Ивана Ивановича Дурдина, построенный в 1913 году по проекту Александра Фанталова. Дом принадлежал сыну знаменитого промышленника Ивана Алексеевича Дурдина, но в историю вошел главным образом спортивными достижениями его обитателей, живших в нем уже в советское время.

Это олимпийская чемпионка по легкой атлетике Эльвира Озолинь и борец Александр Иваницкий. Интересно вспомнить, что Иваницкого, которого по Дороге жизни вывезли из осажденного Ленинграда, в спортивный зал буквально насильно затащил его приятель. Так вышло, что фамилия приятеля забылась, а Иваницкий остался в истории олимпийских побед наших спортсменов.

Территория напротив этого дома, по другую сторону Лиговского проспекта, сейчас (сентябрь 2010) огорожена забором. Там строится наземный вестибюль станции метро «Обводный канал».

В советскую пору здесь располагался кинотеатр «Север», в середине 1980-х он был закрыт. Но недаром же говорится, что свято место пусто не бывает. В те же славные годы перестройки и гласности здесь поселился так называемый «Театр Нерешенных Проблем». Правда, даже театралы вряд ли вспомнят какие-нибудь постановки на этой сцене. «Театр Нерешенных Проблем» насчитывал в своей труппе одного человека. Им был специалист по созданию проблем городским властям Вадим Поляков.

На нечетной стороне канала между Лиговским проспектом и Воронежской улицей торцы домов, которые имеют адрес по Лиговскому. В былые времена, когда я училась в институте и жила на Можайской, здесь было несколько пивных ларьков и полупомойка вокруг. С тех пор я не бывала в этих местах, и была приятно удивлена, не обнаружив ни помойки, ни пивных ларьков, a очень приятный скверик с деревьями, скамейками и обилием высаженных цветов.

Между Воронежской и Боровой улицей - лома 83 и 85

А совем недавно на нечетной стороне Обводного канала вырос дом 89. Похоже, что нежилой. Но вывесок никаких нет.

Соединяет берега Обводного канала в створе Лиговского проспекта Ново-Каменный мост.

В 1816 — 1821 годах по проекту инженера Петра Базена, руководившего завершением строительства Обводного канала от Лиговского канала до Невы, был построен однопролетный акведук, служивший для пропуска вод Лиговского канала, так как уровень воды в ныне несуществующем канале превосходил уровень воды Обводного канала. Впоследствии мост еще много раз по разным причинам перестраивался. Самая важная перестройка относилась к 1895 году, когда Лиговский канал с севера до Обводного канала засыпали.

В 1950-х годах, когда город начал отстраиваться после Великой Отечественной войны, Ново-Каменный мост постепенно перестал справляться с транспортным потоком, тем паче Обводный канал служил транзитной трассой для грузового транспорта. Все это диктовало необходимость строительства транспортной развязки, которая и была создана в 1967 году, к юбилею Октябрьской революции. Авторами отлично разработанного проекта стали инженер А. Д. Гутцайт и архитектор Лев Носков, а работы выполнялись в 1968 — 1970 годах под руководством инженера Н. П. Агапова. Движение по новому Ново-Каменному мосту было открыто 7 ноября 1970 г. — в день революции, в год столетия ее руководителя — Ленина.

Революционное прошлое накрепко связано и с бывшей «Новой бумагопрядильней», корпуса которой находятся на углу Обводного канала и Боровой улицы. На ней в 1878 году произошла забастовка рабочих — из числа первых в истории пролетарского движения в России. Ею руководил рабочий-ткач Петр Анисимович Моисеенко. Это был единственный в истории Петербурга — Ленинграда человек, увековеченный под разными именами. Большую Болотную улицу в Рождественской части, рядом с Невской бумагопрядильней, в 1923 году переименовали в его честь, назвав улицей Моисеенко, а «Новая бумагопрядильня» стала называться прядильно-ткацкой фабрикой имени Петра Анисимова. И этому есть объяснение. В 1878 году во время забастовки он был Петром Анисимовым, по отцу, что вполне логично. Однако в 1883 году ему потребовалось получить вместо проходного свидетельства паспорт, и он заявил писарю: «Уличная кличка Нашего рода Мосеенки, и поэтому я значусь Мосеенок». Но писарь перевел его на малороссийский манер, с тех пор Петр Анисимов стал Петром Моисеенко. Среди петроградских ткачей после революции Петр Анисимович был известен как «дедушка Масеенко», поэтому и было решено присвоить фабрике то имя, которое «дедушка Масеенко» носил в год забастовки, а улице — то, которое указано в паспорте.

Прядильно-ткацкую фабрику распродали по частям в 1990-е годы.

Между тем фабричные корпуса представляют безусловную ценность — как памятники промышленной архитектуры. Старейшие из них строил мастер производственных сооружений в 1844 —1850 годах Александр Роков. Впоследствии, по мере расширения производства, свое слово сказали тезка Рокова — Занфтлебен и два Николая — Гаккель и Басин, завершивший комплекс в 1906 году.

Печальное безжизненное пространство бывшей прядильно-ткацкой фабрики продолжает здание клуба имени 10-летия Октября. Перед ними проходят трамвайные пути. только электрических проводов над рельсами нет. уже несколько лет отсюда был снят трамвайный маршрут, а незадолго до этого отремонтированные пути не убрали.

Глядя на рельсы, ведущие в никуда, невольно вспоминаешь заброшенные, «полузаросшие пути» из стихотворения ленинградского поэта Семена Ботвинника, пути, которые «всегда идут обратно».

Ведут сквозь свет,
ведут сквозь тьму,
и ты идешь, забыв усталость,
а приведут они к тому,
чего и вовсе не осталось...

На нечётном берегу Обводного канала весьма важное место в архитектурно-пространственной среде занимает здание бизнес-центра «Нептун» (дом 93а), расположенное на территории, которую занимает центральное конструкторское бюро морской техники «Рубин». Нельзя сказать, что «Нептун» украшает весьма скудную панораму этой части канала. Главное, что здание, построенное в то время, когда никакие архитектурные излишества не допускались, ее не портит.

В одну линию с ним стоит весьма внушительное промышленное здание, про которое можно сказать то же.

То же можно сказать и про следующее промышленное здание, непосредственно примыкающее к нему.

А в начале 1930-х здесь предполагалось создать площадь Народовольцев — первый из общегородских общественных центров, посвященных историко-революционным событиям. Почему площадь Народовольцев — понятно. Это территория бывшего Семеновского плаца, на котором в апреле 1881 года казнили пятерых членов группы «Народная воля», убивших императора Александра II. Еще раньше, в 1849-м, здесь проходила гражданская казнь петрашевцев. Писатель Федор Достоевский был в числе приговоренных к смертной казни, в последний момент замененной каторгой.

Разрабатывался проект площади под руководством архитектора Льва Ильина. Предполагалось пробить улицу Дзержинского, как в ту пору называлась Гороховая, до Обводного канала, чтобы раскрыть с южной границы исторического центра вид на главную доминанту левого берега Невы — башню Адмиралтейства. Зодчий, превосходно ощущавший душу Петербурга — Ленинграда, намеревался создать новую площадь, застроив ее корпусами Дворца промышленности, которые органично вписались бы в сложившуюся городскую среду.

«В северо-восточном углу, почти точно на историческом месте казни, намечалась установка памятника народовольцам, — пишет в монографии «Лев Ильин» Екатерина Бусырева. — Внутреннее пространство площади оказывалось сравнительно небольшим благодаря ряду вспомогательных корпусов, выстроенных в системе строчной застройки. Этим приемом формировалась четкая геометрическая форма площади, независимая от случайного, неправильного контура участка, который занимал Семеновский плац. Площадь становилась уютной, соразмерной масштабу человека, здесь возникал свой, спокойный «микроклимат», отключавший от напряженного городского ритма и позволявший прохожему постоять перед монументом, обратиться памятью к истории».

Независимо от чьего бы то ни было отношения к народовольцам, зная талант Ильина, можно смело говорить о том, что площадь получилась бы красивой. Она бы очень оживила вид со стороны Лиговского проспекта. Но ничего от этого плана реализовано не было, он, к несчастью, «утонул», как кинувшаяся с Ново-Каменного моста в Обводный канал бедная Лида — героиня повести Вадима Шефнера «Дворец на троих, или Признание холостяка».

Произведения литературы и искусства неразрывно связаны с домом 91 по набережной Обводного канала, в котором находится типография, с 1922 года носящая имя русского первопечатника Ивана Федорова. В советское время это была одна из лучших отечественных типографий, что свидетельствовало о продолжении традиций высокого профессионализма, заложенных отцами-основателями предприятия.

Возникло оно в 1902 году, когда коммерции советник Роман Романович Голике и потомственный почетный гражданин Артур Иванович Вильборг, занимавшиеся печатным производством, объединились в товарищество на паях «Р. Голике и А. Вильборг», прикупив для совместной деятельности участок у Обводного канала, на котором находился до того гвоздильный завод.

Качество типографской продукции было столь высоким, что вскоре товарищество получило статус «Поставщика Двора Его Императорского Величества». Во многом этому способствовал работавший с 1903 года на предприятии художник Александр Николаевич Лео. В историю он вошел главным образом как создатель первого герба РСФСР, который в 1918 году был одобрен В. И. Лениным и утвержден Советом народных комиссаров. Но имелись у него и другие весомые заслуги, недаром же Лео был главным художником типографии. В 1916-м, а затем и в 1918 году в типографии, которая после революции была национализирована и до 1922 года числилась безликой «типографией № 15», были выпущены третье и четвертое издания романа в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Александр Лео принял участие в оформлении книги, иллюстрации к которой создала Елена Петровна Самокиш-Судковская, получившая известность в столетний юбилей поэта. Она в 1899 году создала панно к пушкинским торжествам.

Имя поэта невольно всплывает в памяти и при взгляде на Царскоссльский железнoдорожный мост через Обводный канал, потому что название Царское Село ассоциируется прежде всего с Пушкиным. А вот название Ипподромного моcт появилось от того же Семеновского плаца, на месте которого в начале двадцатого века существовал ипподром. Он сгорел в блокаду. И вспомнили о нем в 1944-м, в год полного ее снятия, когда построили деревянный пешеходный мостик.

Ныне существующий пешеходный металлический мост, служащий не только для перехода, но и для проводки на противоположный берег канала инженерных коммуникаций, украшенный торшерами с фонарями, построен в 1986 году.

На четной стороне слева от Ипподромного мостика дом 64, в котором располагаются различные офисы и производственные помещения а справа - жилой дом 66, войдя под арку которого можно пройти на Боровую улицу. Ближайший к железнодорожному полотну дом 70 построен в 1990-е.

На северной стороне ближайшее к железной дороге здание - психоневрологический диспансер. Когда-то вокруг него был очень живописный кусочек земли - много кустов сирени и участочек, где долго и пышно цвели крупные разноцветные космеи.

Cразу за железнодорожным мостом в набережную Обводного канала вливается... асфальтированный Введенский канал. Ныне это название улицы, а до 1967 года между Фонтанкой и Обводным протекал Введенский канал, именовавшийся так по Введенской церкви лейб-гвардии Семёновского полка, стоявшей на Загородном проспекте перед зданием Царскосельского (ныне Витебского) вокзала. Ее снесли в 1930-е, как и церковь Священномученика Мирона при лейб-гвардии Егерском полку, стоявшую на углу Обводного канала и Рузовской улицы. Обе церкви были построены по проекту любимого зодчего Николая I Константина Тона. Как отмечает известный петербургский историк Виктор Антонов, «архитектор Тон не любил ампирную простоту и потому украшал фасады церквей прилегающими колоннами, выносными карнизами и «итальянскими» порталами». К этому остается только добавить, что Мироновская церковь была прекрасной доминантой безликого сейчас квартала. У этого храма было несколько часовен — у железнодорожного полотна, на противоположном берегу Обводного канала у современной Рыбинской улицы, и на газовом заводе. Они также не сохранились.

Корпуса газового завода, к счастью, стоят, а круглое здание газгольдера можно смело назвать подлинным украшением южного берега канала в этой его части.

А появилось оно здесь благодаря тому, что в 1858 году в Петербурге было основано «Общество столичного освещения». Оно построило два газовых завода, главный из них — на набережной Обводного канала. На заводе методом сухой перегонки каменного угля и торфа или дерева вырабатывали специальную смесь газов и паров. Парогазовая смесь по трубам поступала в газгольдер, что в переводе на русский язык с английского означает «держатель газа». Этот газгольдер на Обводном — творение архитектора и инженера Рудольфа Бернгарда и его сына Вильгельма — относится к 1884 году.

Интересен его купол, созданный по системе Шведлера, названной так по имени немецкого архитектора и инженера Иоганна Вильгельма Шведлера, который ее изобрел. Она заключается в том, что радиальные металлические сферы связываются стальными прутьями, образуя подобие велосипедного колеса. Для 80-х годов ХIX столетия это было новшество, а впоследствии система Шведлера стала широко применяться для перекрытия залов большого диаметра. Петербургские немцы, каковыми являлись отец и сын Бернгарды, а также строивший газовый завод на первом этапе с Рудольфом Богдановичем Отто фон Гиппиус, естественно, не могли не обратить взор на Германию, в столице которой — Берлине — творил Шведлер.

Четверть века спустя председатель Петербургского общества архитекторов Иероним Китнер, занимавший этот пост с 1909 по 1917 год, назвал газгольдер образцом зданий, «фасады которых представляют отличный тип заводской архитектуры, где кирпич вполне удовлетворяет своему назначению». Китнер — еще один петербургский немец. Невольно вспомнишь Грибоедова: «Как станешь представлять, к крестишку ли, к местечку, — ну как не порадеть родному человечку?» Вспомнить строки из бессмертного «Горя от ума» уместно еще и потому, что строительство газового завода, начатое в 1858 году, поддерживал петербургский обер-полицмейстер Петр Андреевич Шувалов, назначенный на этот пост годом ранее. Будущий шеф жандармов, ярый крепостник с диктаторскими замашками, человек, имевший влияние на Александра II, не считался в отличие от Царя-освободителя германофилом. Однако его деятельность в Остзейском крае, то бишь в Прибалтике, в середине 1860-х дала повод редактору «Московских ведомостей» Михаилу Каткову обрушиться на Шувалова за его «прогерманский» курс. Впрочем, в случае с комплексом заводских строений, числящихся под номером 74 по Обводному каналу, радение «родному человечку» привело к тому, что все было сделано «по уму» и это сказывалось еще много лет.

В 1910-е годы, в связи с переходом уличного освещения на электрическое, надобность в газовом заводе пропала. Его переориентировали на коксогазовое производство, а в 1970-е завод, получивший название «Композит», стал специализироваться на выпуске инструментов для металлообработки. Он и сейчас работает, правда далеко не в полную силу. Сказывается «горе от ума», а верней, от его нехватки, которое охватило нашу промышленность в конце прошлого века с развалом страны. И теперь одни строения пустуют, другие используются различными организациями. Территория бывшего газового предприятия превращена в автостоянку. То есть бернгардовское промышленное чудо и сегодня газы держит, но только выхлопные.

Вот снимок не со стороны Обводного, а с противоположной, южной стороны, куда разрешено было зайти экскурсантам.

Со стороны канала высокий забор и частично сохранившиеся со времен более для них благоприятных ворота.

Тем не менее, несмотря ни на что, это немецкое творение является символом эпохи промышленного подъема России.

Напротив бывшего газового завода, на другом берегу канала, в череде доходных домов второй половины XIX века выделяется дом 105/54, стоящий на углу Верейской улицы. Он корректно вписан в начале 1950-х на месте дома, пострадавшего в Великую Отечественную войну. 12 сентября 1941 года «на Верейскую, возле Обводного канала» попали три артиллерийских снаряда, свидетельствовала в Ленинградском дневнике «Почти три года» писательница Вера Инбер.

Только в створе Верейской улицы с Обводного канала виден гигантский купол Исаакиевского собора. Символично и то, что он проглядывается от другой купольной постройки, связанной с промышленным Петербургом, хотя и принадлежащей другой эпохе. Ведь имя великого зодчего Огюста Монферрана напрямую завязано с историей появления газовых фонарей. Монферран конструировал и оформлял газовые фонари. А началась вся эта газовая эпопея в 1835-м, когда было образовано «Общество освещения газом Санкт-Петербурга» и построен первый газовый завод в Петербурге и в России, который располагался несколько ближе к современному Московскому проспекту. Газовое прошлое этого места остается в названии Газового моста через канал, расположенного в створе Серпуховской улицы. Первый, деревянный мостик соорудили в 1830-х годах для прокладки труб усилиями уже упомянутого «Общества». С южного берега Обводного канала начинались петербургские газовые магистрали. Ныне существующий Газовый мост был построен в 1984 году. Неподалеку расположен еще один пешеходный мост — Масляный. Наряду с Газовым в свете промышленного характера этого района он может вызвать ассоциации с аббревиатурой ГСМ — горюче-смазочными материалами. Но это не так. Масло в этом названии имеет кулинарное значение, поскольку мост находится в створе маленького Масляного переулка, который именуется так по масложировому комбинату.

Рядом с переулком на здании ТЭЦ (дом 76) в 1982 году установили мемориальную доску в честь работавшего здесь инженера-энергетика Казимира Петровича Ловина (1893 —1938). В революционные годы он был комиссаром 1-й ГЭС, а в 1921 году стал председателем объединения ПетроГЭС. Главная же заслуга этого человека перед страной заключалась в становлении промышленной мощи Советского государства. В апреле 1929-го на XVI конференции ВКП (б) приняли решение о строительстве гусеничных тракторов На Урале. Осенью того же года Ловина назначили начальником Челябинсктракторстроя. Когда встал вопрос о выборе модели трактора для массового производства, он предпочел советскому «Коммунару», выпускавшемуся в Харькове, американский «Катерпиллер». Для того чтобы убедить в своей правоте правительство, нужно было обладать большой смелостью. «Катерпиллер», в котором советские конструкторы нашли недоработки, усовершенствовали. В 1932 году из заводских ворот выехал отечественный трактор «С-60» («Сталинец»). Весной 1937-го на Международной выставке в Париже трактор «Сталинец-60», так же как творение Веры Мухиной «Рабочий и колхозница», получил Гран-при. Но уже в августе 37-го начальник Главэнерго Наркомтяжстроя СССР К. П. Ловин был арестован, обвинен в шпионаже, руководстве троцкистско-бухаринской террористической организацией и подготовке теракта против Сталина и через год расстрелян.

На углу с Заозерной улицей старинное здание водочного завода Келлера, которое строил Михаил Федорович Андерсин, автор деревянных мостов через Обводный и Монастырку, в 1880-1890-х годах.

На нечетной стороне Обводного канала напротив Масляного переулка и моста находится интересный пмятник конструктивизма - жилмассив для работников Первой ГЭС, где были баня, прачечная, сушилка, солярий, детская площадка, красный уголок, где проходили собрания и смотрели кино. Не знаю, сохранилось ли все это, но двор очень чистый и произодит хорошее впечатление.

В 1934 году на углу набережной Обводного канала и тогдашнего Международного (нынешнео Московского) проспекта по проекту авторского коллектива: Евгения и Леонида Катониных и Кирилла Иогансона — начал строиться Фрунзенский универмаг. Зданию придавалось огромное значение, поскольку оно играло роль архитектурной доминанты в уже сложившейся архитектурной среде старого города. Оно действительно стало выдающимся образцом архитектуры позднего конструктивизма, памятником эпохи и потому представляет исключительную ценность.

Фрунзенский универмаг благополучно существовал до 1988 года, когда там произошел страшный пожар. Общая экономическая ситуация в стране не позволяла универмагу вернуться в число торговых центров города. Это произошло только в 2001 году, но ненадолго. В 2007-м торговля была закрыта. Начались попытки нового владельца здания снести его для возведения другого, по проекту Норманна Фостера. Однако это не удалось. При открытии универмага в 2001-м здание было признано памятником архитектуры, а исключить его из списка вновь выявленных объектов охраны, что пытались сделать в городском руководстве, помешала общественность. Фасад Фрунзенского универмага давно скрыт от глаз людских защитной сеткой с рекламными постерами.

Еще один памятник архитектуры находится на противоположном берегу канала и на другой стороне Московского проспекта. Это бывший скотопригонный двор. Его на месте «скотского двора», занимавшего огромную территорию, на которой помещалось до пяти тысяч голов крупного рогатого скота, в середине 1820-х годов построил Иосиф Шарлемань. Перед главным фасадом, увенчанным фронтоном с двумя лепными панно, изображавшими рога изобилия и жезл Меркурия как символы торговли и богатства, много лет стояли быки. Конечно, не настоящие, а бронзовые. Их создал выдающийся скульптор Василий Демут-Малиновский. В 1930-е по инициативе легендарного руководителя Ленинграда Сергея Мироновича Кирова был построен новый мясокомбинат на Московском шоссе. Быков перевезли туда же, по их ведомственной принадлежности, а на углу Московского проспекта и Обводного канала открылся молокозавод. Весь шарлеманевский комплекс — яркое свидетельство того, что постройка сугубо утилитарного назначения может быть украшением парадной магистрали, каковой всегда являлась Царскосельская дорога, она же — Московский проспект, не говоря уже о южной набережной Обводного канала, относившейся к окраинной, рабочей части города.

В створе Московского проспекта через канал переброшен Ново-Московский мост. Первый чугунный мост с каменными, облицованными гранитом опорами был сооружен в 1808 —1816 годах по проекту Василия Гесте и Петра Базена. В 1908-м в связи с прокладкой трамвайной линии его расширили почти на шесть метров, добавив с каждой стороны балочные металлические фермы. Но когда возникла необходимость пустить по мосту троллейбус, мост вновь оказался узким, и его в 1941 году начали расширять. Работу прервала война. Закончили расширение моста в 1947-м.

Нынешний мост был сооружен в 1967 году по проекту инженера Павла Рязанцева и архитектора Льва Носкова при реконструкции набережных Обводного канала.

Дом 137/5, у которого тоннель через Московский проспект выxодит на поверхность, вошел в историю русской литературы. Здесь с осени 1880-го до весны 1881 года жил Глеб Иванович Успенский, в судьбе и произведениях которого отразились все социальные недуги общественного устройства. «Он был один, сам по себе, ни на кого не похож, и никто не был похож на него. Это был уник человеческой породы, редкой красоты и редкого нравственного достоинства.. . Всю жизнь он стремился к одной только правде, хотя бы и болящей, но истинной...» — писал в статье, посвященной его памяти, Владимир Галактионович Короленко. В небольшой двухкомнатной квартирке дома, принадлежащего землевладельцу Сивкову, Успенский поселился с семьей в тяжелый для него период разочарования в русских крестьянах - как зажиточных, так и бедных, которые воспринимали существующий уклад со всеми несправедливостями как нечто незыблемое. А он надеялся увидеь в них источник, из которого можно черпать нравственные "соки" для общества, нуждающегося в оздоровлении.

Известно что сюда, в дом 137/5, 1 марта 1881 года, в день убийства Александра II, к Успенскому приходила Вера Фигнер, член партии "Народная воля". Взволнованный трагическими событиями, Успенский написал рассказ "На травке".

По нечетной стороне канала, не доходя до Измайловского проспекта, набережная застроена доходными домами второй половины XIX века. Среди них заметно выделяется двухэтажный особняк - дом 155. Этот дом спроектировал в 1849 году зодчий Ипполит Монигетти для мастера-лепщика Тимофея Петровича Дылева. Дылев хорошо известен по работам в Зимнем дворце и в Новом Эрмитаже. Он реставрировал каменные фигуры парапета после пожара Зимнего дворца, случившегося в декабре 1837 года.

Напротив особняка возвышается Воскресенская церковь. Приглядевшись к ней, можно обнаружить сходство храма со штофом, а колокольни — с бутылкой. И этому есть объяснение. Храм Воскресения Христова строился по инициативе Александро-Невского общества трезвости. С середины 1890-х у Варшавского вокзала стоял деревянный храм, рядом с которым в 1897 году появился возведенный по проекту Густава фон Голи трехэтажный дом для школы и библиотеки с читальней, а еще через год в нем было открыто Александро-Невское общество трезвости. Оно должно было развивать «не одну частичную добродетель воздержания от спиртных напитков, но целостное христианско-органическое начало жизни». Трезвенники решили собирать деньги на постройку каменного храма. Двадцать пять тысяч рублей на это богоугодное дело выделил император Николай II. Церковь строил Густав фон Голи в соавторстве с Германом Гриммом.

В 1906 году на колокольню подняли тысячепудовый колокол, который прихожане назвали «Отцом Александром» в память священника Александра Васильевича Рождественского, попечением которого появилось Александро-Невское общество трезвости. В 1914-м это общество стало Всероссийским братством. Но ему не суждено было существовать долго. Церковь же закрыли через шестнадцать лет.

2 августа 2001 года на подъездных путях был открыт музей. Часть экспонатов доставили из Шушар, где до этого уже несколько лет работал паровозный музей, а часть была подготовлена уже специально для новой музейной площадки. На ней собраны несколько десятков единиц техники — от знаменитой «овечки» до тепловоза с символикой Московской олимпиады, выпущенного в 1977 годуна Коломенском тепловозостроительном заводе имени В. В. Куйбышева. Каждый экспонат этого музея заслуживает отдельного рассказа. Однако стоит сказать, что вскоре после открытия торгово-развлекательного комплекса в здании бывшего вокзала музей оказался под угрозой. После смены власти его неожиданно было решено перенести подальше от центра. К счастью, за вокзал вступилось руководство Российских железных дорог в лице Владимира Якунина. Термин «ликвидация», словно проклятье, висит над этим местом. Часовня перед вокзалом была ликвидирована в 1925 году. На ее месте в 1949 году поставили памятник Ленину работы Николая Томского. Варшавский вокзал сыграл немалую роль в деятельности вождя по ликвидации существовавшего в дореволюционной России политического режима (опять «ликвидация»). До недавнего времени вождь указывал «верную дорогу» всем, кто появлялся рядом. В начале XXI столетия его тоже ликвидировали. Ну а конкретно с Варшавским мостом, переброшенным через канал в створе Измайловского проспекта, связана кровавая история начала прошлого века. Здесь эсеры ликвидировали министра внутренних дел Владимира Константиновича Плеве.

Плеве был своеобразный человек. Усмиритель либеральной земской оппозиции в конце позапрошлого века, в начале века прошлого он оказался весьма либерально настроенным в отношении «рабочего вопроса», который стоял в то время очень остро. По крайней мере он признавал рабочее движение реальной силой, считая ряд требований пролетариев справедливыми, а потому, в общем-то, поощрял создание рабочих организаций. Но только тех, которые не выдвигали политических требований. Самодержавие оставалось в его сознании понятием незыблемым. Надо сказать, Плеве крепко «держал» в руках большинство революционных организаций, во главе которых стояли осведомители Охранного отделения. Особенно ценным агентом был один из основателей партии эсеров, руководитель ее боевой организации Евно Азеф.

История этого провокатора, личности неприятной во всех отношениях, описана во многих книгах. При его непосредственном участии организовывались покушения (удавшиеся и неудавшиеся) на людей, занимавших высокие государственные посты, он же «сдавал» властям, в том числе и Плеве, революционеров. 15 июля 1904 года Плеве стал жертвой расставленных им же сетей. Его взорвал эсер Егор Созонов. «От его искрящихся глаз и румяных щек веяло силой молодой жизни. Вспыльчивый и сердечный, с кротким, любящим сердцем... он верил в победу и ждал ее. Для него террор... прежде всего был личной жертвой, подвигом. Но он шел на этот подвиг радостно и спокойно, точно не думая о нем, как он не думал о Плеве. Революционер старого, народовольческого, крепкого закала, он не имел ни сомнений, ни колебаний» — такой портрет дал убийце Плеве в «Воспоминаниях террориста» Борис Савинков, вошедший в историю и как писатель Б. Ропшин, а для кого-то как министр Временного правительства и непримиримый враг советской власти. Егор Созонов был при взрыве тяжело ранен. Его приговорили к бессрочным каторжным работам, которые он отбывал на Нерчинской каторге. Протестуя против телесного наказания двух каторжан, он покончил с собой, приняв яд.

Теперь нет ни Ленина на месте часовни, ни самого Варшавского вокзала, нет даже располагавшегося поблизости от него завода подъемно- транспортного оборудования имени С. М. Кирова, корпуса которого возводились в 1930-е годы на основе реконструкции железнодорожных мастерских. На месте заводских корпусов несколько лет назад построили гипермаркет.

К счастью, на другом берегу канала с начала 1820-х годов стояли и стоят провиантские склады Измайловского полка, построенные Василием Стасовым. К ним ведут два моста—недавний Митрофаньевский, что в створе Митрофаньевского шоссе, и Ново-Петергофский - в творе Лермонтовскоо проспекта. Примечательно, что Ново-Петергофский мост, появившийся в 1860 году, именовался Штиглицким — по имени придворного банкира, владельца многих фабрик и известного благотворителя барона Александра Людвиговича Штиглица. Но это имя оказалось вытесненным в 1870-е, когда за ним закрепилось существующее наименование — по прежнему названию последнего участка Лермонтовского проспекта. Имя барона исчезло с моста при его жизни. А ведь появление его было Штиглицем определено и строительство им финансировалось. Так же как и Балтийской железной дороги, которая была нужна Штиглицу для сообщения с Ивангородом и Нарвой, где находились его предприятия. Строил же здание Балтийского вокзала в 1855 —1858 годах весьма ценимый бароном архитектор Александр Кракау — он возвел на берегу реки Нарвы в Ивангороде Свято-Троицкую церковь, в крипте которой по завещанию и был похоронен лютеранин Александр Людвигович Штиглиц, предприниматель и благотворитель, основатель Высшего художественно-промышленного училища в Соляном переулке.

В 1955 году по соседству с вокзалом выросло еше одно знание — наземный павильон станции метро "Балтийская". Его построили по проекту архитекторов Михаила Бенуа и Анатолия Кубасова. Главный павильон станции первого участка первой линии ленинградского метро украшен шестиколонной лоджией-портиком. В нише за колоннадой над входными дверями разместили пять барельефов русских флотоводцев — адмиралов Федора Федоровича Ушакова, Михаила Петровича Лазарева, Владимира Николаевича Корнилова, Павла Степановича Нахимова, Степана Осиповича Макарова.

Несмотря на то что наземный павильон метрополитена сам по себе хорош, он явно проигрывает в сравнении с Балтийским вокзалом. И конечно, совершенно убогим выглядит стеклянное здание образца 1960 — 1970-х годов, стоящее в створе Ново-Петергофского моста. В сравнении с ним соседние рядовые постройки — шедевры. Кстати, угловое с улицей Шкапина здание, построенное техником Агурьяном Голосуевым, действительно весьма элегантно. Оно отмечено и мемориальной доской, но по другому поводу. Надпись гласит: «В этом доме, в квартире рабочего резиновой мануфактуры В. Прошина, осенью 1895 года состоялось совещание уполномоченных рабочих кружков Петербурга, в котором принимал участие В. И. Ленин. Обсуждались вопросы, связанные со стачками». Правда, есть одна загвоздка. Согласно справочнику Бориса Кирикова «Архитекторы — строители Санкт-Петербурга середины ХК—начала XX века», техник Голосуев построил этот дом... в 1907 году. Это, впрочем, мелочь в сравнении с соседним кварталом, между улицами Шкапина и Розенштейна, который в 2007 году был практически полностью ликвидирован. Мрачный, страшный, он много лет был живой иллюстрацией к стихотворению Николая Заболоцкого «Обводный канал», написанному — совершенно точно — в 1928-м: "И воют жалобно телеги, И плещет взорванная грязь, И над каналом спят калеки, К пустым бутылкам прислонясь."

Несмотря на то, что после сноса непрезентабельного квартала пьяницы и маргиналы остались характерными типами для этого участка Обводного канала, все-таки район преображается. Тому свидетельство = появление в створе улицы Циолковского памятника ученому. Когда-то на месте улицы, имкновавшейся Таракановской, была речка Таракановка, называвшаяся по фамилии владельцев существовавшего металлического заводика. В 1952 г. ей присвоили имя Константина Эдуардовича Циолковского, а в сентябре 2005 на средства предприятия был установлен памятник выдающемуся учёному, родоначальнику отечественной космической мысли. Монументальное сооружение изваял скульптор Левон Бейбугян.

Главной же архитектурной доминантой этой части Обводного канала являются, конечно, производственные корпуса «Красного треугольника».

Обводный 134-138

Перед Первой мировой войной «Треугольник» отхватил для себя территорию за Старо-Петергофским проспектом (Обводный 150-152). Повернутые торцами к Обводному каналу железобетонные корпуса, построенные архитектором Евгением Кржижановским, практически не служили своей изначальной задаче. Здесь организовали металлическое производство. И сейчас в этих корпусах располагается завод «Металлист».

Ну а напротив него стоит фабрика «Веретено». Первые корпуса Российской бумагопрядильной мануфактуры возвел в 1850 году Александр Роков, затем производство неоднократно расширялось и перестраивалось. Фабрика «Веретено» вошла неотъемлемой частью в революционную историю нашего города. В мае 1896 года на фабрике произошла стачка, которая вылилась в серьезную забастовку, охватившую около тридцати тысяч текстильщиков. Ленин назвал это событие «петербургской промышленной войной». В память об этом к десятилетию Октябрьской революции на фабричной стене была установлена мемориальная доска с весьма необычным текстом: «Везде, всегда безраздельно с нами Ленин. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! 1917 — 1927».

В принципе все, что происходит с петербургскими предприятиями за последние два десятилетия, можно тоже назвать промышленной войной, только организаторами ее являются не рабочие, а само государство.

Зато востанавливаются храмы, являющиеся памятниками архитектуры, такие, как Богоявленская церковь, построенная на рубеже XIX—XX столетий известным церковным зодчим Василием Косяковым. Храм был возведен во имя спасения цесаревича Николая Александровича при покушении на него японского фанатика в городе Отсу. Церковь Богоявления стоит на Гутуевском острове, у берега реки Екатерингофки, в которую впадает Обводный канал. Золотой ее купол украшает пейзаж этого района Петербурга.